22.03.2024 г.

«Ветер… Громче!.. Еще!» – раздается из темноты зрительного зала. И кажется, что порывы его сбивают с ног находящихся на сцене актеров, что опавшая листва вот-вот снова взмоет вверх… Идут последние репетиции...
Уже завтра, 23 марта, в Государственном академическом русском драматическом театре Республики Башкортостан состоится премьера спектакля «Деньги для Марии».

…Первая повесть Валентина Григорьевича Распутина «Деньги для Марии» увидела свет в 1967 году. Все просто, как всегда, у этого большого автора. В магазине у Марии, ставшей по просьбе односельчан за прилавок, приезжий ревизор обнаруживает недостачу – кому-то по доброте душевной она давала товары в долг, где-то по неумению плохо считала. Тысяча рублей – деньги по тем временам немыслимые.
Ревизор проявил милость: внесете через пять дней деньги в кассу – в суд дело не передаст. Надо собрать деньги для Марии! А где, у кого взять, одолжить? Пять дней отведено судьбой для спасения Марии…
Сценическую версию повести выпускает в Уфе режиссер Станислав Мальцев. В 1992 году он окончил актерский факультет Дальневосточного государственного института искусств, а в 2000-м – Российскую академию театральных искусств (ГИТИС) по специальности «режиссер драматического театра». Был главным режиссером в Драматическом театре Тихо­океанского флота во Владивостоке, после – в Уссурийском драматическом театре имени В.Ф.Комиссаржевской, а ныне – в Иркутском академическом драматическом театре имени Н.П.Охлопкова.

Наш разговор со Станиславом Валерьевичем состоялся буквально накануне премьеры.

– В одном из интервью Вас назвали последним романтиком. Кто такие романтики сегодня?
– Я, конечно, не сторонник жестких формулировок… В чем-то я романтик, в чем-то прагматик. Наверное, сегодня романтиком можно назвать того, кто верит, что этот мир придуман не зря, что в нем есть смысл и что человек живет не просто так. А может, наоборот, такая реальность гораздо понятнее и правдивее той, в которую верят скептики и атеисты. Все человеку воздается по вере. Я верю в то, что есть духовная вертикаль, а раз есть вертикаль, значит, существует и возвышенность чувств, мыслей, идей.

– Удается сохранять эти чувства в современных реалиях?
– Бывает очень сложно. Но, наверное, в главном все же удается – потому что есть очень яркие примеры, учителя. Особенно, конечно, везет тем людям, для которых главный учитель – это Господь и Его Слово. Но учителем может стать и великий писатель, которого ты полюбил, в которого ты веришь, в чье слово ты вчитываешься. Для меня сейчас становится учителем Валентин Григорьевич Распутин: ты проникаешь в его тексты, к тому же проникаешь через театр, то есть слово пытаешься сделать зримым и материальным, и действительно начинаешь вести с ним долгий глубокий разговор.

– Почему для нашего театра Вы выбрали именно повесть Распутина «Деньги для Марии»?
– Я как раз работал над его прозой, пытался переводить ее на язык сцены, и предложение из Уфы застало меня в сей «сакральный» момент. Предложил несколько названий, и было выбрано именно это произведение. Сейчас, когда мы уже завершаем работу, я понимаю, что решение было правильным, хотя бы с точки зрения того, что Распутин давно не шел в вашем замечательном регионе, в вашем городе. Для Сибири, особенно для восточной ее части, Валентин Распутин – автор, которого хорошо знают и любят. У Андрея Александровича Гончарова, моего учителя по ГИТИСу, было замечательное определение – «режиссура корня». Так вот «корневая система» таких писателей, как Распутин, глубоко сидит в почве: он чувствует людей, ту землю, где он живет, ее энергетику. И эти авторы нам необходимы как воздух, особенно в переломные моменты: когда ветра начинают задувать с усилением, когда возникает угроза вымывания, выдувания почвы из-под ног, когда ты думаешь, где же взять силы, энергию, мысли, чтобы жить дальше, на что опираться… У вас таким «корневым» автором является, безусловно, Мустай Карим.

– А в каком возрасте в Вашу жизнь вошел театр?
– Очень рано. У меня в семье никто никогда не был связан ни с искусством, ни с театром. Но мне рано начали читать. Я слушал виниловые пластинки с замечательными голосами наших великих артистов. И они позволяли мне погружаться в совершенно другой мир. У него есть какая-то сказочная, метафорическая сущность: твоя фантазия включается, даже если ты не видишь в данный момент персонажей. Естественно, меня водили в театр кукол, потом в детский театр. И волшебство превращения реальности в зазеркалье меня очаровывало. В какой-то момент мне захотелось взглянуть на это с другой стороны – посмотреть, как чудо возникает. Наступил момент познания и самопознания. А дальше уже – судьба!..
Мне кажется, вообще самое интересное, что есть в театре, – это, почти по Питеру Бруку, возможность невидимое сделать видимым. Проявить тот внутренний процесс, ту тайную жизнь человеческого духа, которую мы в обычной жизни зачастую не видим!

– Распутин говорит об ощущении апокалипсиса, которое нужно преодолеть внутри себя. Все ли герои в «Деньгах для Марии» способны на это? У всех ли хватит сил и мужества?
– Вы знаете, я недавно был в одном из уфимских театров. Передо мной сидели две женщины забальзаковского возраста. Одна из них смотрела и плакала, и укоряла подругу, зачем та ее привела на такой невеселый спектакль: вроде как шли отдохнуть, а не переживать... А сама все равно невольно плачет… Мне кажется, очень важно понимать, что работать душой – не страшно. Душа, извините за банальность, обязана трудиться… Один из героев Распутина говорит: «Укутали мы свою душу, да?..» Да, мы все пытаемся жить спокойнее. Но ведь основная функция человека и жизни человека – переживать, думать, чувствовать... Сегодня все это в дефиците. Но мне кажется, что у каждого человека есть шанс достичь дна, оттолкнуться и поплыть к воздуху. В «Деньгах для Марии» у Распутина небесная милость дается всем героям – это тот самый первый снег, который вдруг пошел после тяжелой, затяжной осени, как символ очищения души. Другое дело, что для кого-то это будет минутное облегчение, и он сам не будет понимать почему. А кто-то скажет спасибо за этот снег!..

– С кем из наших актеров у Вас состоялся диалог?
– Почти со всеми. Все артисты замечательные! Просто такой серьезный объем сложной работы, что, конечно, большую часть времени приходилось посвящать главным героям. Мне очень повезло, повезло спектаклю, что Марию репетирует Олеся Шибко. Без этого камертона, который есть в повести, без Марии ничего бы не было. Потому что женщина для Распутина – это земля, это родина, это мать. Мария интуитивно выходит в главный духовный конфликт, задаваясь вопросом: почему на человека сыплются несчастья? В чем моя вина? Почему это происходит именно со мной? И вот здесь, мне кажется, мы с Олесей сразу стали единомышленниками, потому что она данную тему как-то сразу для себя поняла.
И очень непростая, а потому интересная история у Николая Рихтера. Роль Кузьмы здесь – как стержень, как тот костяк, на котором все держится. Он со сцены не сходит ни на минуту на протяжении всего спектакля! В целом для самого Николая, мне кажется, это чрезвычайно важный опыт, потому что такая роль требует очень серьезного личного участия. То, что он замечательный артист, знают все. То, что он может интересно создать образ, тоже. А вот глубинно зацепить струны своей собственной души и найти отзвук тем струнам в авторе, конечно, большое счастье для актера. И дай Бог, чтобы все случилось!

– У Валентина Григорьевича Распутина в «Деньгах для Марии» – финал открытый: соберут ли деньги, спасут ли Марию?.. Вы однажды сказали, что «свет в конце тоннеля» – один из Ваших любимых образов…
– Это образ Андрея Александровича Гончарова. Он всегда говорил: ищите свет в конце тоннеля, обращаясь даже к самому безнадежному сюжету. На эту постановку мы приехали командой: художник-сценограф Александр Ильич Плинт – главный художник Иркутского театра, художник по костюмам – Оксана Готовская тоже служит в нашем театре. Мы никогда не вспоминали фразу Гончарова, но абсолютно совпали в этом постулате: надежда не должна покидать нас в конце спектакля! Наоборот! В чем сила Распутина и вообще писателей такого масштаба? Они знают и чувствуют не только горизонталь жизни, но и ее вертикаль. И они хотят помочь человеку отойти от пропасти! И сделать это можно только через огромную любовь к человеку. А когда есть такая любовь, есть надежда, есть вера…
– Вера, доверие, верность – три Ваших любимых слова...

– Да. Все эти три понятия между собой тесно связаны, потому что одного нет без другого. Совсем недавно было Прощеное воскресенье, и еще раз у нас был повод задуматься, как важно прощать и отпускать, как необходимо просить прощение. Это очень сложно и в то же время – очень легко!.. Знаете, когда актер думает о том, как он будет выглядеть в глазах публики, у него так или иначе возникает сценический зажим. А если человек – Артист! – выходит на сцену с какой-то для него лично важной задачей, миссией, мыслью, болью и пытается об этом честно говорить со зрителями, то все становится сразу легко и просто! В зале возникает доверие, а оно стоит на вере в то, что мы делаем. И именно вера в наше общее дело – Театр! – позволяет хранить ему верность.